Проект БЕЛТА расскажет, опираясь на музейные находки последнего времени, о людях, которые воевали на фронте, сражались в подполье или в партизанах, чтобы приблизить светлый день освобождения Беларуси.

Фашисты сровняли с землей его могилу, но годы не властны над подвигом и памятью. Когда в 1975 году в Комсомольском парке над Сожем возводили монумент гомельскому ополчению, на одной плите увековечили мужество 12 погибших при обороне города бойцов, на другой высечено имя Героя Советского Союза подпольщика Тимофея Бородина.

В 1964-м, за год до присвоения этого звания, в его честь переименовали улицу Седьмую. На доме, где Бородин родился и жил, уже давно мемориальная доска. Как и на здании «Полеспечати», где он трудился во время войны, используя свой легальный статус инженера-печатника, чтобы размножать сводки Совинформбюро, изготовлять пропуска и удостоверения личности, с которыми подпольщики могли передвигаться по городу. На городской Аллее Героев установлен памятный знак.

Весной 2022 года молодое поколение гомельчан изобразило Тимофея Бородина на огромном мурале в строящемся микрорайоне Мельников Луг, на улице, названной его именем. Двадцатиметровый красавец с автоматом за плечами – никак не подпольщик, а скорее солдат или партизан, – строго взирает на новоселов, словно призывая их не расслабляться, не терять бдительности. Ярко сияет гигантская, тщательно и с любовью начертанная Звезда Героя.

В начале сороковых 24-летний мужчина обычно был при жене, детях. Тимофей с этим не торопился. Жил в большом родительском доме с сестрами, братьями, племянниками. Он родился 14 августа беспокойного 1917 года. Первые младенческие крики смешивались с гудками паровозов, которые, отдуваясь и кряхтя, проползали за окном. Поезда на запад надрывались под тяжестью военных грузов, на восток – под гнетом народного горя: раненые вперемешку с тифозными, беженцы и рабочие эвакуируемых производств. Сотни людей оседали на гомельском вокзале и в госпиталях. И без того перенаселенный город был уже не в силах всех прокормить. Голод, тиф, скарлатина, а вскорости и холера настигли Гомель…

В 1935 году Тимофей Бородин поступил в «институт пятигодичный в гор. Москве». Так записано в личном листке по учету партизанских кадров, составленном в 1946 году за подписью секретаря Гомельского горкома партии, начальника штаба соединения партизанских отрядов Гомельской области, Героя Советского Союза Емельяна Барыкина. В 1940 году Бородин институт окончил, но где именно учился, неизвестно.

– Мы снимали половину частного дома на улице Плеханова, – рассказывает гомельский историк Ростислав Тимофеенко, сын подпольщика, сражавшегося плечом к плечу с Бородиным. – И Бородин на этой улице жил. Я его довольно часто видел, но он меня не замечал. Слишком большая разница в возрасте: я 1928 года рождения, он 1917-го.

Дом № 24 на улице Плеханова, где жила семья Тимофеенко, сохранился. Он находится всего в трехстах метрах от жилища Бородиных. Но как выглядел Тимофей в те годы, 95-летний Ростислав Романович не помнит. Зато 22 июня 1941 года встает перед его глазами, словно это было вчера.

– В тот день в библиотеке имени Герцена проходил литературный диспут по книге Ванды Василевской «Комната на чердаке», – рассказывает мой собеседник. – Домой добрался только в обед. Прихожу, а у нас дым коромыслом – железнодорожники кричат, перебивая друг друга. Только отец спокоен. Он преподавал в железнодорожном техникуме и был лектором политотдела Белорусской железной дороги. Знал международное положение, глубоко во всем разбирался. Спрашиваю: «Что случилось?» Он в ответ: «Война! С Германией». – «Да ну, чепуха: Красная армия через неделю будет в Берлине». Отец лишь горько усмехнулся: «Нет, сынок, это будет очень тяжелая война».

В Гомель эвакуировалось руководство БССР. В Доме политпросвещения 14 июля состоялось собрание областного городского партийного актива, на котором выступил первый секретарь ЦК КП(б) Белоруссии Пантелеймон Пономаренко. Был создан Гомельский городской полк народного ополчения. Большинство из 2200 его бойцов полегло, защищая родной город. Против врага в рядах действующей армии сражались 70 % коммунистов Гомеля.

Гомель в начале 20-го века

прокручивай

Тимофей Бородин ни в ополчении, ни в Красной армии не воевал. Как записано в уже упоминавшемся личном листке, «был оставлен в городе для подпольной работы». «Только по решению обкома КП(б)Б было подобрано, подготовлено и оставлено для подпольной работы 62 коммуниста Гомельской городской партийной организации, – говорится в секретной справке Гомельского горкома КПБ от 25 ноября 1971 года, хранящейся в Национальном архиве. – Партийные комитеты создали восемь баз оружия, продовольствия, медикаментов и одежды, подготовили 17 явочных квартир. Для ведения подпольной работы было организовано 22 подпольные группы. Кроме того, областное управление НКВД создало 17 подпольных групп и резидентур. Часть будущих подпольщиков прошли подготовку на специальных курсах, созданных ЦК КП(б)Б в Ченках».

|

Тимофей Бородин

Обучался ли там Тимофей Бородин? Этого мы не знаем. Возможно, перед самой войной его направили в Брест на строительство укреплений и оттуда он вернулся домой то ли с беженцами, то ли с отступавшими войсками.

|

По поручению подпольного обкома партии Бородин сформировал оперативную группу. Поначалу она состояла из пяти человек. Среди них был и Роман Тимофеенко, отец Ростислава Романовича, кадровый железнодорожник с двумя «шпалами» на погонах, что при­равнивалось к майору или даже подполковнику. Боевую закалку он получил на фронтах гражданской войны, в 1925-м по ленинскому призыву вступил в ВКП(б). Неудивительно, что его по решению горкома оставили работать в подполье.

– Отец дружил с секретарем горкома Барыкиным, и тот еще до оккупации города предложил ему «исключиться» из партии, чтобы войти в доверие к немцам, – рассказывает Ростислав Тимофеенко. – Мол, давай выгоним за то, что дед священник, и будешь ты обиженный на советскую власть.

Бородин же, наоборот, только в первые дни войны вступил в партию, но оба подпольщика сумели надежно легализоваться при немцах.

Роман Тимофеенко устроился помощником заведующего на угольном складе. Это позволяло подпольной группе широко применять так называемые угольные мины. Черные бесформенные куски тротила, которые выплавляли из артиллерийских снарядов, смешивали с хранящимся на складе топливом. Можно представить, что происходило, когда такой «уголек» попадал в топку немецкого паровоза.

Тимофей Бородин, работая начальником механических мастерских «Полеспечати», ночами умудрялся печатать листовки. Вскоре к нему примкнул слесарь комсомолец Лева Шулькин. Немцы не догадывались, что этот неприметный парень – еврей, а его родная сестра Роза – сотрудник особого отдела Гомельского подпольного обкома КП(б)Б. Парень поддерживал связь с партизанами, получал от них сводки Совинформбюро. Отряд «Большевик» базировался в Щекотовском лесном массиве, в 14 километрах южнее города. Здесь с начала войны находились партийные руководители области и города.

В первые недели оккупации в группу Бородина влились участник Великой Октябрьской революции пенсионер Трифон Михайлович Медведев и его дочь Валентина, а вскоре вышедшие из окружения офицеры Красной армии Иван Шилов, Никифор Железняков, Константин Пупынин, Григорий Гапеев. Никаких документов об их участии в Гомельском подполье, кроме упомянутой справки, не осталось. Можно предположить, что прежде всего именно Шилов стал надежной опорой для Тимофея Бородина.

– Он прекрасно знал немецкий язык, – рассказывает Ростислав Тимофеенко. – Попал в окружение под Барановичами и пришел в Гомель, где жил его дядя Сергей Ильич.

Впрочем, о Шилове и Гомельском подполье мой собеседник знает в основном с чужих слов да из публикаций в прессе.

– Мама хотела остаться в Гомеле и помогать отцу, – говорит Ростислав Романович. – Но Барыкин настоял, чтобы она, я и младший братишка немедленно эвакуировались из города: «Даю 24 часа и чтобы твоего духу не было в Гомеле. Не хочу, чтобы тебя и мальчишек повесили на столбах».

прокручивай

Дом по адресу Плеханова, 46 в Гомеле, где родился и жил Тимофей Бородин

Руководитель подпольного горкома КП(б)Б Емельян Барыкин поклялся до освобождения Гомеля не сбривать бороду. Начало 1940-х годов

Вырезка из газеты «Советская Белоруссия» № 143 от 21 июня 1973 года

Закадычные друзья Роман Тимофеенко (слева) и Емельян Барыкин (в центре). Начало 1930-х годов

Ростислав Романович Тимофеенко жил на одной улице с Тимофеем Бородиным с довоенных времен

Руководил деятельностью группы Бородина подпольный горком партии. Тимофей регулярно наведывался в Щекотовский лес, где базировался партизанский отряд «Большевик». Регулярно встречался с его командиром Ильей Федосеенко и секретарем горкома Емельяном Барыкиным. «Бородин доставлял для отряда сведения о расположении немцев и огневых точек в городе, собирал оружие и боеприпасы для партизан отряда, медикаменты и т. д. Непосредственно сам принимал участие в диверсионных группах, которые подрывали паровозы, блокпосты и т. д.», – читаем написанное почерком Барыкина в личном листке по учету партизанских кадров Бородина.

Задолго до рельсовой войны подпольщики организовали диверсии на Гомельском железнодорожном узле. Это была зримая работа на Красную армию, на фронт, на Победу.

Медаль «Партизану Отечественной войны»

Рисунки из рукописных партизанских журналов

В декабре 1941 года через связную Любовь Сударикову Гомельский обком КП(б)Б поручил группе Бородина во что бы то ни стало уничтожить электростанцию, которая обеспечивала энергией многие военные объекты в городе. Предыдущая попытка ее взорвать группой Василия Попова закончилась казнью подпольщиков. Небольшие разрушения немцы очень быстро ликвидировали, усилили охрану, установили жесткий пропускной режим. Для этих целей привлекли специальную роту 221-й дивизии.

Легендарный гомельский партизанский отряд "Большевик". Фото newsgomel.by

Гомельская ТЭЦ, 1940-е гг. Фото из свободных источников

При содействии дяди Шилов устроился на электростанцию мотористом турбинного цеха. Бородин разработал тщательный план, как вывести из строя важный для врага объект. Обсудить его подпольщики собрались 8 мая 1942 года в доме № 14 на улице Комиссарова. Но по доносу предателей Шилов, Бородин и другие были схвачены немцами и заточены в тюрьму СД. По городу прокатилась волна арестов. Если верить донесению абверкоманды группы армий «Центр» из Смоленска, одномоментно задержали 63 подпольщика.

Сохранились две записки, которые Шилов передал родным из фашистских застенков. Одна датирована 9 мая, следующим днем после ареста:

Вторая, написанная за день до расстрела, содержит загадочную фразу:

Расстреляли Тимофея Бородина и Ивана Шилова 20 июня 1942 года в Лещинце – пригороде Гомеля, вместе с ними и девчат – партизанских связных.

– Немцы катком сровняли могилу с землей, чтобы ее невозможно было найти. Оккупанты боялись Бородина и Шилова даже мертвых, – свидетельствует Ростислав Романович Тимофеенко. – Я навещал Марию Александровну Бородину после войны. Больше всего она сокрушалась, что не может поклониться могиле сына. Сколько ни ходила в Лещинец, никаких следов так и не обнаружила.

После разгрома гитлеровцев под Сталинградом подпольщик Михаил Бетанов вместо траурного флага, установленного немцами над гомельской электростанцией, водрузил алое знамя с победным «Да здравствует Красная Армия!». Он заплатил за это жизнью, но можно только представить, как воодушевил людей этот героический поступок, в скольких сердцах он зажег надежду и веру в Победу. Ради нее Тимофей Бородин и многие участники гомельского подполья пожертвовали собой, не дожив до 26 ноября 1943 года, когда Гомель освободили от фашистских захватчиков.