СОВМЕСТНЫЙ ПРОЕКТ БЕЛТА И МИНИСТЕРСТВА ЮСТИЦИИ РЕСПУБЛИКИ БЕЛАРУСЬ
СОВМЕСТНЫЙ ПРОЕКТ БЕЛТА И ГЕНЕРАЛЬНОЙ ПРОКУРАТУРЫ РЕСПУБЛИКИ БЕЛАРУСЬ
Малоритский район был оккупирован 26 июня 1941 года. Подразделения, прикрывавшие отход основных сил, сопротивлялись до начала июля, после чего небольшими группами выходили на соединение с силами Красной Армии. Буквально с первых дней войны активное сопротивление врагу начали оказывать и местные жители. А оккупанты, в свою очередь, безжалостно уничтожали стариков и детей, сжигая дотла десятки деревень. В одних только Борках нацисты расстреляли 711 человек, 130 из них были детьми. Страшными воспоминаниями об ужасах роковых 40-х с журналистами и прокурорскими работниками поделились последние свидетели.
С первых дней войны германские оккупационные власти объявили об установлении «нового порядка»: земли и колхозное имущество на захваченных территориях перешли в их собственность.
У людей отбирали живность и урожай, расстрелять могли даже за малейшее нарушение комендантского часа. В деревнях назначались старосты, которыми в большинстве случаев были люди с темным криминальным прошлым и поддерживающие новую власть.
Они беспрекословно выполняли указания немецкой комендатуры, обеспечивая оккупантов всем необходимым, в том числе бесплатной рабочей силой.
У людей отбирали живность и урожай, расстрелять могли даже за малейшее нарушение комендантского часа. В деревнях назначались старосты, которыми в большинстве случаев были люди с темным криминальным прошлым и поддерживающие новую власть.
Они беспрекословно выполняли указания немецкой комендатуры, обеспечивая оккупантов всем необходимым, в том числе бесплатной рабочей силой.
Большие потери солдат на советско-германском фронте требовали мобилизации в вермахт все больше человеческих ресурсов – промышленности и сельскому хозяйству Германии не хватало рабочих рук. Этот недостаток немецкое правительство пыталось восполнить за счет тех, кого насильно вывозили из оккупированных территорий. Поначалу вербовали добровольцев. Но очень скоро начались массовые облавы. И в первую очередь – на молодежь. |
Семья Татьяны Игнатьевны Самусь была в числе тех, кого насильно увезли в Германию. Когда началась война, ей было всего 4 года. В силу возраста многие события стерлись из памяти. Но те страх и ужас, которые испытывала маленькая девочка, не единожды оказываясь на пороге смерти, преследуют Татьяну Игнатьевну даже по прошествии восьми десятилетий.
Татьяна Самусь
– Нашу семью вывезли в Германию 9 сентября 1941 года. Когда в деревню пришли немцы, было раннее утро, многие еще спали. Враг пригнал к нам жителей из других окрестных сел, – вспоминает женщина.
Километрах в трех от дома Татьяны Самусь находилась деревня Малый Красник, за ней был лес, потом поля и еще несколько деревень. Людей угоняли в том числе оттуда.
Километрах в трех от дома Татьяны Самусь находилась деревня Малый Красник, за ней был лес, потом поля и еще несколько деревень. Людей угоняли в том числе оттуда.
– Немцы хорошо подготовились к тому, чтобы вывозить местных жителей. Наша деревенька была небольшой – всего 10-15 домов. Но вот у жителей соседних населенных пунктов имелись и возы, и лошади. Их-то враг и использовал, чтобы перевозить нас. Немцев было очень много. Они же приехали не просто людей забирать, но еще и уничтожать наши дома, – поясняет Татьяна Игнатьевна.
Деревня опустела за считаные часы: несмотря на то, что была уже осень, местным жителям даже не дали времени переодеться или взять с собой теплые вещи. Многие отправлялись в неизвестность в чем были.
– Не успели и ста метров отъехать, как наша деревенька была вся в огне. Мне тогда исполнилось 4 года, я мало что помню. Но исчезающие в пламени дома и сараи до сих пор стоят перед глазами. После войны ее так и не восстановили. Сейчас на том месте лес растет, – продолжает свой рассказ Татьяна Самусь. Как и куда пленных отправили дальше, женщина не знает.
Не осталось воспоминаний и о том, на чем их вывезли в Германию.
Не осталось воспоминаний и о том, на чем их вывезли в Германию.
– Я была маленькой, а родители мало что рассказывали о тех ужасах, которые происходили с нами. Но кое-что все же знаю. Какое-то время все мы находились в немецком лагере, рядом с которым располагалось большое поместье. И вот однажды туда понадобился кузнец. А мой отец как раз хорошо освоил кузнечное дело.
Вячеслав Селеменев
Так семья Самусь из лагеря попала в немецкое поместье. Отец Татьяны Игнатьевны занимался обработкой металлов, мама с раннего утра до позднего вечера трудилась на полевых работах.
Жили они в нечеловеческих условиях.
– Мама и отец рассказывали, что нас вообще за людей не считали, мы для них были рабами. Немцы, даже простые, верили в то, что всем им после войны дадут фольварки и огромные наделы земли на нашей родине, а мы будем служить при их поместьях в качестве рабов. И они станут нами управлять, – продолжает свой рассказ Татьяна Игнатьевна.
Жили они в нечеловеческих условиях.
– Мама и отец рассказывали, что нас вообще за людей не считали, мы для них были рабами. Немцы, даже простые, верили в то, что всем им после войны дадут фольварки и огромные наделы земли на нашей родине, а мы будем служить при их поместьях в качестве рабов. И они станут нами управлять, – продолжает свой рассказ Татьяна Игнатьевна.
– Был жуткий холод, голод, нас практически не кормили. Бараки тоже были ужасными.
В какой-то момент отец так обессилел без еды, что был уже не в состоянии ходить на работу. Только тогда стали хоть что-то давать.
В какой-то момент отец так обессилел без еды, что был уже не в состоянии ходить на работу. Только тогда стали хоть что-то давать.
В таких нечеловеческих условиях семья Самусь жила до начала 1945 года. Когда же началось наступление Советской армии, отца Татьяны Игнатьевны вместе с другими пленниками погнали копать окопы. После освобождения этой территории мужчина вступил в ряды Советской армии, воевал под Кенигсбергом, где был ранен и контужен.
– Папа получил очень серьезные ранения под Кенигсбергом. После возвращения ему долгое время было плохо. Он умер – довольно рано, в начале 1955 года, – говорит женщина.
– Папа получил очень серьезные ранения под Кенигсбергом. После возвращения ему долгое время было плохо. Он умер – довольно рано, в начале 1955 года, – говорит женщина.
Татьяна Самусь
Когда осенью 1945 года семье Самусь все же удалось вернуться домой, они увидели, что родной край полностью разрушен, а на месте их старого дома уже растет молодой лес.
– На дворе уже стояла осень. Копали землянку, чтобы дожить до весны. А там уже начали потихоньку строить свой домик и все начинать сначала, – заканчивает свой рассказ Татьяна Игнатьевна.
– На дворе уже стояла осень. Копали землянку, чтобы дожить до весны. А там уже начали потихоньку строить свой домик и все начинать сначала, – заканчивает свой рассказ Татьяна Игнатьевна.
Семья Алексея Викторовича Кривоблотского практически всю войну прожила на территории района, поэтому он как никто другой знает о тех нечеловеческих страданиях, которые фашисты причинили его соотечественникам, друзьям и близким.
Когда в родную Малориту пришли оккупанты, ему было 6 лет.
Когда в родную Малориту пришли оккупанты, ему было 6 лет.
Алексей Кривоблотский
– Но я помню все! – утверждает Алексей Викторович. – Помню начало войны. Она пришла так внезапно! Пленных на Кобрин или Брест вели через Малориту, так некоторые были даже без рубашек. Никто не ожидал, что немцы нападут. Фашисты, когда вели людей, запрещали не то что на улицу выходить, не разрешалось даже в окна смотреть.
С первых дней оккупации начались расправы над коммунистами, комсомольцами, советскими работниками, активистами, семьями военнослужащих Красной Армии и просто над мирными жителями, которых подозревали в сотрудничестве или содействии партизанам и советской власти.
– В районе центральной площади Малориты немцы устроили виселицу и убивали людей. Очень хорошо помню, как на выезде из города у болота расстреляли одного из местных жителей. Еще одна страшная история произошла с сестрой и братом Герменчуками, которых немцы словили и привезли в комендатуру. Леше удалось сбежать, правда, его ранили. А Катя растерялась и не побежала, так ее враги расстреляли, – рассказывает о пережитых ужасах Алексей Викторович. – Еще одного парня, Алешу Ющука, казнили за то, что он был связан с партизанами, работал у них связным. |
Что касается евреев, которые проживали в Малорите и окрестностях,
то их уничтожили практически полностью.
то их уничтожили практически полностью.
– Возле нас жило много евреев, но их всех в годы войны убили.
После освобождения остался всего один! Это был наш сосед по фамилии Березовский, – вспоминает мужчина. – Он-то выжил, а вот всю его семью расстреляли.
После освобождения остался всего один! Это был наш сосед по фамилии Березовский, – вспоминает мужчина. – Он-то выжил, а вот всю его семью расстреляли.
Вячеслав Селеменев
Осенью 1941 года в северо-западной части Малориты было создано гетто, куда согнали более двух тысяч евреев. Для этого выделили 50 домов, которые огородили колючей проволокой и выставили круглосуточную вооруженную охрану.
Из-за антисанитарии и нехватки еды многие заключенные погибали. Местные жители, несмотря на угрозу расстрела, приносили продукты, ведь у евреев не было никаких источников существования. В таких условиях люди пробыли почти год.
Из-за антисанитарии и нехватки еды многие заключенные погибали. Местные жители, несмотря на угрозу расстрела, приносили продукты, ведь у евреев не было никаких источников существования. В таких условиях люди пробыли почти год.
Осенью 1941 года в северо-западной части Малориты было создано гетто, куда согнали более двух тысяч евреев. Для этого выделили 50 домов, которые огородили колючей проволокой и выставили круглосуточную вооруженную охрану.
Из-за антисанитарии и нехватки еды многие заключенные погибали. Местные жители, несмотря на угрозу расстрела, приносили продукты, ведь у евреев не было никаких источников существования. В таких условиях люди пробыли почти год.
Из-за антисанитарии и нехватки еды многие заключенные погибали. Местные жители, несмотря на угрозу расстрела, приносили продукты, ведь у евреев не было никаких источников существования. В таких условиях люди пробыли почти год.
В июне 1942 года в Малориту прибыла специальная команда, члены которой сразу же приступили к массовым расстрелам мирного населения и в первую очередь жителей гетто. Местом их казни стало небольшое возвышение возле проселочной дороги, которая вела из Малориты на Гвозницу. Группы по 15 – 20 человек приводили к выкопанной заранее яме, приказывали раздеваться и тут же расстреливали. Раненых вместе с убитыми скидывали в яму. Большинство среди убитых составляли женщины, дети и старики, поскольку мужчины к тому времени уже в основном ушли на фронт или в партизаны либо были вывезены на принудительные работы в Германию. |
– Расстреливали днем, при людях. Евреев уводили прямо из гетто. На местах их уничтожения рыли канавы, клали бревна, а потом на эти бревна заводили людей и стреляли в них, чтобы падали прямо в яму. Сейчас на месте этой трагедии установлен мемориал.
Алексей Викторович
Через день после массового расстрела евреев фашисты начали расправу с другими жителями района. В Малорите арестовали более 50 человек, отвезли их на Песчанку и расстреляли. Также уничтожение ни в чем не повинных людей проводилось в деревнях Радеж, Отяты, Новолесье, Богуславка, Масевичи, Збураж, Черняны, Доропеевичи, Мельники, Бродятин, Никольское, Мокраны и других населенных пунктах района.
Мемориал евреям, убитым нацистами и их пособниками в Малорите
– Убивали целыми селами, –
подтверждает местный житель.
подтверждает местный житель.
Перед освобождением зверства гитлеровцев стали еще более ужасающими. Во вражеских воинских подразделениях создавались специальные команды поджигателей, которые должны были в случае отхода фашистских войск проводить полное опустошение территории. Те из жителей, кто не успел убежать в лес к партизанам, также уничтожались или их угоняли на запад.
Семья нашего героя уйти к народным мстителям не успела. И летом 1944-го Алексей Викторович и его родные оказались в Германии.
– Брат, который на тот момент был в партизанах, сообщил, что нам нужно уходить в лес к народным мстителям, но мы не успели. В Германии пробыли почти год. Нас сперва завезли в концлагерь в Кельне, а потом в другой город, который находился в 18 километрах от французской границы. Там была большая железнодорожная станция. Обслуживали ее поляки, украинцы, даже французы. Нас тоже туда привезли. Брали работать на железной дороге в основном семейных. Дело в том, что к каждому пленнику ведь не могли приставить охранника. А как тогда проконтролировать, чтобы люди не совершали диверсий? Вот они детей и брали в заложники, чтобы их родители никуда не сбежали или чтоб вреда не делали.
Вячеслав Селеменев
В Малориту семья Алексея Викторовича вернулась только в июле 1945 года.
В годы войны около полусотни деревень района полыхало в огне. Только в ходе карательных операций, проведенных фашистами на территории Малоритского района, 13 были сожжены дотла, из них одна – Зеленые Буды – не возродилась. Помимо человеческих жертв, большие потери понесло народное хозяйство района: было сожжено 2727 жилых домов и 4454 хозяйственные постройки, тысячи людей остались без крыши над головой.
За годы войны Малоритчина потеряла около 5 тысяч мирных жителей: повешено, расстреляно, угнано в Германию 3677 человек, на фронтах и в партизанской борьбе погибли около 1260 человек, в том числе свыше 120 партизан и подпольщиков.
Малориту освободили части Первого Белорусского фронта вместе с партизанами во время Белорусской наступательной операции «Багратион» 20 июля 1944 года.
После изгнания с Малоритской земли фашистских захватчиков в короткий срок были восстановлены все довоенные структуры, организации, предприятия, сельские советы.
После изгнания с Малоритской земли фашистских захватчиков в короткий срок были восстановлены все довоенные структуры, организации, предприятия, сельские советы.
Совместный проект Белорусского телеграфного агентства и Генеральной прокуратуры Республики Беларусь
© 2022 БЕЛТА
Ссылка на источник обязательна.
Ссылка на источник обязательна.