В 2018 году в Несвиже из земли были подняты и перезахоронены останки более тысячи человек. Большинство из них – евреи, расстрелянные в октябре 1941 года. Не пощадили нацисты даже маленьких детей. Всего за годы оккупации на территории района замучено и убито более 10 тысяч человек. Страшные подробности того, что происходило на территории Несвижа и окрестностей в годы Великой Отечественной, рассказали свидетели по уголовному делу о геноциде белорусского народа.
СОВМЕСТНЫЙ ПРОЕКТ БЕЛТА И МИНИСТЕРСТВА ЮСТИЦИИ РЕСПУБЛИКИ БЕЛАРУСЬ
СОВМЕСТНЫЙ ПРОЕКТ БЕЛТА И ГЕНЕРАЛЬНОЙ ПРОКУРАТУРЫ РЕСПУБЛИКИ БЕЛАРУСЬ
Несвиж с высоты птичьего полета. Наше время
На территории Несвижа и окрестностей евреи проживали задолго до начала Второй мировой войны. Есть сведения, что в город их пригласили представители рода Радзивиллов еще в XVI веке. Но к концу 1939-го их количество увеличилось в разы. Сотни семей, спасаясь от преследования в Европе, бежали в Беларусь. К началу Великой Отечественной в 10-тысячном городе проживало от четырех до шести тысяч евреев.
К концу июня 1941 года Несвижский район был полностью оккупирован. Установив новый порядок, немцы первым делом взялись за еврейское население. Согласно свидетельствам, оккупанты брали людей в заложники и отпускали лишь после того, как получали в качестве выкупа золото, драгоценности или деньги.
А 30 октября 1941-го всех евреев согнали на площадь якобы для проверки документов. Конечно же, это был лишь предлог. На самом деле в тот день немецкий комендант отобрал 585 ремесленников необходимых профессий (в первую очередь это были сапожники, портные, столяры), которых отселили в гетто. Оставшихся почти три тысячи человек разделили на две группы и повели на расстрел ко рвам вблизи замка Радзивиллов.
Первые полторы тысячи были убиты в тот же день.
А 30 октября 1941-го всех евреев согнали на площадь якобы для проверки документов. Конечно же, это был лишь предлог. На самом деле в тот день немецкий комендант отобрал 585 ремесленников необходимых профессий (в первую очередь это были сапожники, портные, столяры), которых отселили в гетто. Оставшихся почти три тысячи человек разделили на две группы и повели на расстрел ко рвам вблизи замка Радзивиллов.
Первые полторы тысячи были убиты в тот же день.
«Придя в парк, я увидел ужасную картину: на поляне ров 30-50 метров длиной и три метра шириной, доверху заполненный трупами расстрелянных. Среди убитых оказалось много детей. Были в этих рвах еще и живые: я хорошо слышал их стоны и крики. Недалеко стояли немецкие солдаты, которые добивали людей, подающих признаки жизни. Нас же расставили вокруг рва и заставили закапывать его. Помню, как через землю стала проступать кровь. Ее было так много, что ручей тек в озеро и вода возле берега стала красной», – вспоминал один из очевидцев тех страшных событий Томаш Скрицкий. Его свидетельства хранятся в Национальном мемориале Катастрофы и Героизма «Яд Вашем» в Иерусалиме.
Фото сайта yadvashem.org
ФОТО: Вход в Зал Имен Национального мемориала Катастрофы и Героизма «Яд Вашем»
Вторую группу евреев, в которой, по словам местных жителей, было около 1200 человек, увели на окраину Несвижа и расстреляли на территории песчаных карьеров. Где именно, никто точно не знал. Останки были случайно обнаружены лишь четыре года назад – весной 2018-го. На раскопках работал 52-й отдельный специализированный поисковый батальон Минобороны.
Информацию о том, что это те самые еврейские семьи, расстрелянные осенью 1941 года, удалось подтвердить, когда в Несвижский историко-краеведческий музей передали акты с описанием найденных вещей. В списках не было ни одного крестика, а значит, не было среди жертв православных или католиков. Зато были обнаружены фрагменты книги-календаря на иврите.
Тех, кому осенью 1941-го года удалось выжить, тоже ждала смерть. А пока же почти шесть сотен евреев, отобранных для работ, были помещены в гетто. Маглиф, глава юденрата (так назывался административный орган еврейского самоуправления, который учреждался в каждом гетто для обеспечения исполнения нацистских приказов, касавшихся евреев. – Прим.) организовал мастерские портных, сапожников, столяров.
Каждый еврей старше 15 лет должен был трудиться. Ежедневно все они приходили в организованное при юденрате бюро труда и получали задания. Самая жестокая и бесчеловечная работа – копать ямы для захоронения убитых. Расстрелы выполнялись рано утром или вечером. В первые дни большинство убитых были русские военнопленные и те, кто подозревался как коммунист или работал на советскую власть.
В изданной в 1995 году в Израиле книге «В Несвижском гетто и Налибокских лесах» местный житель Давид Фарфель писал: «В таких условиях мы осмеливались верить, что, возможно, еще не все потеряно, и лелеяли тайную мечту, что, может быть, выберемся из этого ада. Нужно было иметь необычайное бесстрашие, чтобы верить, что кто-нибудь останется в живых – возможно, только для того, чтобы быть свидетелем и создать книгу для будущих поколений, книгу об этой ужасной трагедии, которая происходила с людьми в узких переулках, маленьких домах и тесных комнатах несвижского гетто».
На территории района действовало еще одно гетто – в Городее.
Оно также просуществовало около года.
Утром 17 июля 1942-го полицаи оцепили территорию, где жили евреи.
Всех их согнали на привокзальную площадь и заставили лечь на землю, а потом...
проехались по ним на грузовиках. Под колесами машин умирали взрослые и дети.
Тех, кому удалось выжить, позже расстреляли.
Оно также просуществовало около года.
Утром 17 июля 1942-го полицаи оцепили территорию, где жили евреи.
Всех их согнали на привокзальную площадь и заставили лечь на землю, а потом...
проехались по ним на грузовиках. Под колесами машин умирали взрослые и дети.
Тех, кому удалось выжить, позже расстреляли.
В 2004 году в Городее открыли мемориал жертвам гетто, автором которого стал Леонид Левин – один из архитекторов государственного мемориального комплекса «Хатынь». К разрушенному углу дома тянутся 1137 камней. Именно столько человек было уничтожено 17 июля 1942 года.
Один из свидетелей тех событий, житель деревни Красногорки Михаил Кутас, в тот момент был подростком. Он запомнил все в мельчайших подробностях и уже сейчас, в наши дни, смог рассказать об обстоятельствах убийства своих земляков сотрудникам прокуратуры.
– Сначала евреев раздевали. Стреляли в них в нательном белье. Всю одежду, которая была помечена желтой краской, на месте сжигали. А остальную свозили в определенное место и разрешали людям ее брать. Расстреливали не всех сразу, а партиями по 100 – 120 человек. Сначала привозили 15 пленников, которые должны были выкопать ямы, а после пригоняли к месту казни и остальных. В людей не стреляли так, чтобы те просто падали в ямы. Вместо этого их заставляли в них ложиться. А потом пускали автоматную очередь. Когда дело было сделано, на уже мертвых людей ложились живые – и все повторялось сначала. Три-четыре ряда – и работа полицаев на этот день окончена. Трупы просто-напросто сверху присыпали землей. А через день-два все повторялось по новой, – рассказал
Михаил Кутас.
По словам свидетеля, расстрелы происходили недалеко от поселка – в том самом месте, где сейчас расположен мемориал. Были среди погибших и маленькие дети. Правда, стреляли полицаи лишь в тех, кто мог стоять на ногах. Грудничков же просто бросали в яму.
– Среди тех, кто занимался уничтожением людей, было с десяток немецких солдат и офицер. В основном же всю работу выполняли полицаи из разных деревень: Малявщины, Заречья... Много и городейских. Немцы были в военной форме, а полицаи – в специальной черной, со светлыми отворотами на рукавах и воротниками. Полицаи были вооружены немецкими карабинами, а немцы ходили с карабинами и автоматами, – говорит мужчина. – Один из полицаев в Городее отвечал как раз за повешение местных. Одного человека снимали – второго тут же на его место вешали. Кто-то должен был постоянно быть на виселице. То ли для устрашения, то ли еще для чего.
Среди переданных прокурором Несвижского района в историко-краеведческий музей документов есть в том числе протоколы опроса свидетелей – жителей района, рассказывающих о зверствах фашистов. В одном из них, датированном 28 марта 1945 года, местная жительница Герня Цурко также вспоминала события лета 1942-го:
«Был издан приказ для еврейского населения собраться на базарной площади. На сбор должны были явиться все взрослые, после чего немецкие карательные отряды и полиция окружили площадь и всех положили на землю лицом вниз. Взрослую молодежь отобрали и увезли на автомашинах к кладбищу, где ранее была заготовлена большая яма, а остальные шли под конвоем пешком. Тех, кто не мог идти, расстреливали на месте. Когда привели к назначенному месту, всех раздели и живьем загоняли в яму. Лежала там в том числе и я. После стрельб по нам я осталась жива, правда, залило меня кровью лежащих убитых. И когда все немцы и полиция ушли собирать остальных, я в это время вылезла из ямы и ушла в лес. Всего было расстреляно около 1500 евреев. Вещи и ценности убитых немцы забрали и увезли в Германию, а часть оставили для себя и полиции».
ФОТО: Большая синагога в Несвиже
Вскоре после того, как было уничтожено гетто в Городее, настал черед и несвижского. Утром 21 июля в нем появились немцы. Людям было приказано собраться у синагоги – якобы для того, чтобы трудоспособную молодежь могли отобрать в рабочий лагерь. В какой-то момент присутствующие услышали выстрел. Евреи, стоявшие в колонне, разбежались и начали хватать оружие. Те, что имели бензин, подожгли гетто.
Так началось первое в истории Великой Отечественной войны восстание в гетто. Закончилось оно трагически. К вечеру территория была завалена телами убитых. Тогда погибло около семи сотен человек. Также есть сведения, что было убито и ранено 40 немцев и их пособников. Спастись удалось лишь 28 евреям, которые впоследствии присоединились к партизанам.
Так началось первое в истории Великой Отечественной войны восстание в гетто. Закончилось оно трагически. К вечеру территория была завалена телами убитых. Тогда погибло около семи сотен человек. Также есть сведения, что было убито и ранено 40 немцев и их пособников. Спастись удалось лишь 28 евреям, которые впоследствии присоединились к партизанам.
Давид Фарфель в своей книге о восстании в гетто писал так: «Вечером, когда стало темно, мы решили, что выйдем этой ночью. Проведя пять дней без хлеба и воды, мы нашли в себе силы, необходимые, чтобы сделать это. Я вышел первым, и передо мной предстала картина, которая и пугала, и радовала. Большая часть города сгорела. Каждый мой шаг вызывал шум, потому что повсюду были разбросаны вещи. Сердце радовалось тому разрушению, которое видели глаза. Мы не пошли, как скот на бойню, и среди убийц были жертвы. В тот период, когда фашистские войска еще двигались на восток, маленькая и одинокая группа евреев отважилась поднять восстание. Мы были последние пятеро евреев, которые покинули гетто. В тусклом свете рассвета 22 июля 1942 года тлели останки сгоревших зданий. Маленькие огоньки мерцали на пепелище гетто как поминальные свечи по погибшим повстанцам». |
Останки 1067 человек перезахоронили 25 октября 2018 года недалеко от дороги Несвиж – Барановичи в нескольких сотнях метров от места, где они были обнаружены. Обряды погребения провели представители трех конфессий.
Как свидетельствуют документы из барановичского зонального Государственного архива, трупы расстрелянных закапывали на месте. Некоторые свозили в Альбянский лес, что в пяти километрах от Несвижа. По воспоминаниям старожилов, несколько сотен погибших в гетто евреев похоронили в начале улицы Сновской. |
Еще одна свидетельница геноцида на территории Несвижского района, жительница деревни Ужанка Ядвига Соловьева, рассказала сотрудникам прокуратуры об уничтожении людей в деревне Булатовщина:
– Как-то раз недалеко от нашей деревни убили немца. Так к нам после этого приехало много солдат, которые учинили расправу. Убили тогда 13 человек: детей, стариков, молодую девушку. Помню, как двое местных жителей шли с работы через поле. Их постреляли издалека, – рассказала Ядвига Адамовна.
Семья Тыдришей тогда жила возле самого леса – метрах в 50. Они успели сбежать. Осталась только старенькая бабушка. Ее расстреляли прямо в доме. Недалеко стоял и дом Шереметов. Жили там муж с женой и трое детей. Их тоже всех застрелили. Не пережила тот день и семья сестры моего отца. Тетя с мужем и двумя детьми были на своем дворе. Дядя держал мальчика, а тетя – девчушку. Так их и расстреляли на месте.
Семья Тыдришей тогда жила возле самого леса – метрах в 50. Они успели сбежать. Осталась только старенькая бабушка. Ее расстреляли прямо в доме. Недалеко стоял и дом Шереметов. Жили там муж с женой и трое детей. Их тоже всех застрелили. Не пережила тот день и семья сестры моего отца. Тетя с мужем и двумя детьми были на своем дворе. Дядя держал мальчика, а тетя – девчушку. Так их и расстреляли на месте.
Ядвига Соловьева
Совместный проект Белорусского телеграфного агентства и Генеральной прокуратуры Республики Беларусь
© 2022 БЕЛТА
Ссылка на источник обязательна.
Ссылка на источник обязательна.